Журнал "Вокруг Света" №3 за 1997 год - Вокруг Света
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, что главным национальным праздником Арубы провозглашено 18 марта — День флага. Именно в этот день в 1976 году он был впервые торжественно поднят в присутствии тысяч островитян на стадионе королевы Вильгель-мины в столице Арубы Ораньестаде.
Гербы и печати:
1. Герб Пуэрто-Рико 1901-1905 г.г.
2. Государственный герб Содружества Пуэрто-Рико.
3. Печать Пуэрто-Рико.
4. Герб Федерации Нидерландских Антил.
5. Герб острова Кюрасао.
6. Герб острова Бонайре.
7. Герб острова Саба.
8. Герб острова Сен-Мартен.
9. Герб самоуправляющейся территории Аруба.
Флаги:
1. Флаг Пуэрто-Рико 1546 года.
2. Флаг Республики Пуэрто-Рико 1868 года.
3. Государственный и национальный флаг Содружества Пуэрто-Рико.
4. Колониальный флаг Датской Вест-Индии.
5. Флаг Датской Вест-Индской компании 1848 - 1863 годов (при короле Фредерике VII).
6. Флаг Федерации Нидерландских Антил.
7. Колониальный флаг территории Виргинские острова Соединенных Штатов.
8. Флаг острова Кюрасао.
9. Флаг острова Бонайре.
10. Флаг острова Саба.
11. Флаг острова Сен-Мартен.
12. Флаг самоуправляющейся территории Аруба.
Дело вкуса: Не ешьте, дамы, эскимо
Призыв, содержащийся в нашем заголовке, не следует понимать буквально — в смысле бойкота этого вкусного и питательного молочного изделия. Ни к какому бойкоту мы читательниц не призываем. С одним исключением: женщинам свободолюбивого Вьетнама, (а также, очевидно, других стран Юго-Восточной Азии) надлежит поедать эту разновидность мороженого в одиночку, лучше всего в надежно запертой комнате. Говорю об этом на основании собственного опыта.
Опыт вообще дает нам большую, если не большую часть знаний, причем, что интересно, приобретаем мы его зачастую именно тогда, когда не ищем. И полученный неожиданно — иной раз в виде плюхи, — он впечатывается немедленно и прочно, Кстати, не потому ли книжный опыт усваивается труднее? Ведь мы лезем в книги за ним специально.
Так уж получилось, что изрядную часть своих сведений о быте и обычаях народов Юго-Восточной Азии я почерпнул, не отрываясь от постоянного места жительства, в процессе длительного дружеского общения с видным вьетнамским ученым Ле Суан Ту. Тогда он еще был студентом-отличником. Именно с ним я принял участие во многих вьетнамских торжествах и праздниках, благодаря ему узнал, что в детстве у человека одно имя, а во взрослом состоянии — другое, и самостоятельно понял, что не стоит спрашивать у вьетнамца, сколько ему лет, ибо ему их столько, сколько нужно в данный момент.
Какой ученый автор занялся бы изучением способов пребывания несовершеннолетних вьетнамцев в углу? Но, как-то зайдя к своей знакомой г-же Аи, я увидел ее маленькую дочь носом в углу, однако — сидящей на стуле. Вьетнамчат наказывают именно так. Что ни говорите, а реальная картина жизни из таких мелочей-то и состоит.
Не помню уже, по какому случаю я был приглашен к Ту, но общество должно было собраться большое. С пустыми руками идти было неудобно, однако зная непьющесть вьетнамцев, наполнить свои руки бутылкой я не решился. Оглядываясь по сторонам у станции метро, я вдруг увидел лоток с бананами, а рядом — очень небольшую очередь. Это было неожиданным везением, поскольку в те времена бананы были дефицитом. Кроме того, я полагал, что в качестве подарка они подойдут как ничто другое: южные люди вьетнамцы, по моему мнению, должны были тосковать по бананам. Так оно, наверное, и было.
Итак, с желтеющей гроздью бананов в руках я нажал кнопку звонка и почти сразу очутился в суматошной атмосфере вьетнамского предпразднества. Картина была привычная: к назначенному часу ничего еще не готово (как говаривал Ту, «главная черта вьетнамского народа — не точность, а героизм»), кухня полна людей, сидящих на корточках над расстеленными газетами и быстро чистящих овощи. Стоял отчаянный шум, ибо говорили все и сразу. Мне показалось, что мое приношение вызвало оживление, которое я отнес на счет приятных ассоциаций с тропической родиной. Несколько бананов тут же споро нарезали для готовки, оставшиеся же три я решил преподнести трем дамам: Бить, Ны и Красному Облаку (так переводилось ее имя).
К моему удивлению, дамы слегка покраснели, а молодые люди оживленно загалдели, отчего дамы покраснели еще больше и тут же сломали бананы.
— Нам не надо! — воскликнул я. — На всех все равно не хватит. Это только вам. — Я был уверен, что женщины хотят оделить бананами всех.
Мое замечание вызвало еще большее оживление мужской части, а Бить, Ны и Красное Облако выскочили с кухни в комнату, и оттуда долго еще слышалось их щебетание и хихикание. Ту выманил меня в коридор:
— Значит, так, — сказал он, понизив голос, — ты не обижайся, но у нас женщине считается неприличным взять в рот целый банан. Его надо сломать. Понял?
— Но почему? — удивился я, — зачем его ломать?
— Зачем-зачем, — передразнил меня Ту, — у нас считают, что банан похож на...
...И он сказал на что. Представив себе хороший банан, я понял, что так могут считать не только они. А мы не сравнивали только потому, что сравнивать было не с чем: бананов в нашей жизни почти не было.
Если бы мы говорили с моим другом не в его коридоре, а на научной конференции, мы бы употребили выражение «фаллический символ». С этим же символом связан — у других народов — вертел-шампур. Правда, это не приводит к запрету на шашлык или люля-кебаб: содрав с шампура, их можно есть любому и любой. Но готовить — орудуя шампуром — дело чисто мужское. (Кто из вас когда видел шашлычницу-женщину?) Зато варка и тушение в кастрюлях и на сковородах, сосудах вогнутых, — женское дело. Сейчас, конечно, многие и понятия не имеют о первоначальных запретах, но привычка осталась. Так что и готовка, и сама пища тоже бывают разделенной по полам: женская и мужская.
А уж в тех местах, где верили, что перенимаешь качества того, кого ешь (что ешь), ни один мужчина не взял бы в рот куриного сердца или не отведал бы рыбы на собственной свадьбе. Рыбы ведь известны хладнокровием. Впрочем, рыбьи молоки в данном случае угощение законное по причине рыбьей плодовитости. Да и невесту угостить икрой просто следовало. Но никогда наоборот.
Бывали и разные другие запреты: того нельзя есть женщинам, того мужчинам, а этого — детям.
Например, у малых народов Камбоджи «...мясо лающего оленя нельзя есть замужним женщинам, им же нельзя есть мясо угрей и крокодилов». Эта цитата из труда видного исследователя Индокитая Я.Чеснова. Что касается этого запрета, то ученый Чеснов дает его истолкование с предельной простотой и ясностью: «Последнее обстоятельство объясняется тем, что женщинам приходится ходить за водой к рекам и они, согласно поверью, могут подвергнуться мщению со стороны крокодилов». Как же ужасно, очевидно, «мщение со стороны лающего оленя», если он стоит в ряду запретов рядом с крокодилом! Честно говоря, я не очень представляю себе лающего оленя, но как-то ясно воображаю сцену его ярости. Вот женщина-грешница, тайно отведавшая плоти лающего оленя, входит в лес, и тут с громким лаем и визгом набрасываются на нее эти мелковатые — с собаку, что ли, раз лают? — олени. Они топчут беднягу, бодают рогами и лают, лают, лают... Правда, не столь понятна угроза угрей: уж они-то не то что лаять или бодать, но и куснуть толком не способны. Но если есть запрет, значит, есть у него и причины, Просто они нам не сразу видны.
В конце концов, пока мне не объяснили добрые вьетнамские друзья, я смотрел на бананы и в упор не видел, на что же они смахивают. В коридоре моего ученого друга — я этого еще не ведал (прямо как Адам и Ева, не вкусившие запретного плода). А потому вздохнул с сочувствием:
— Бедные! Ведь у вас столько бананов, а им есть нельзя!
— Почему же нельзя? — возразил Ту. — Только надо приличия соблюдать. Наши девочки здесь, когда эскимо покупают, всегда несут домой. И никогда не едят на людях.
На людях приличнее взять стаканчик...
Л. Минц
Зеленая планета: Правила игры
«… потом самолет начал набирать высоту и как будто свернул на восток, и… там, вперед, он увидел заслонившую весь мир, громадную, уходящую ввысь, квадратную вершину Килиманджаро. И тогда он понял, что это и есть то место, куда он держит путь».
Я проснулся оттого, что самолет пошел на посадку. В иллюминаторах ничего не было видно. Сборник Хемингуэя, который я взял перечитать в дорогу, соскользнул на пол, и мой сосед — седой сухощавый кениец — нагнулся за ним.
— «Снега Килиманджаро», — прочитал он — по-русски. — Хорошая книга. Вам нравится?
В свое время я зачитывался африканскими рассказами Хемингуэя. Но мне никогда не нравилось, как он обошелся со своим главным героем Гарри Морганом: оцарапал колючкой и заставил умереть от гангрены, — особенно не нравилось мне это теперь, когда я сам летел в Африку.
